 |
|
Птица вдохновения зажарена на ужин,
Корочка хрустящая напоминает ямб...
Сладкий голос твой, родная, мне уже не нужен,
Твоему филе я исполняю дифирамб!
Ты была уж слишком прихотлива и капризна,
Твой неукротимый норов мне уже претит.
Раз ты не желаешь вдохновлять меня при жизни,
Будь добра, замолкни и не порти аппетит!
Н. Рубцову
Ты пожелал жить в двадцать первом веке,
И знаешь: я уверен, ты живёшь.
Несут твой дух безудержные реки,
И в память о тебе восходит рожь.
Как знак надежды, над простором пашен
Горит она, гоня тревогу прочь,
Звезда твоих полей – да, что там, наших! –
И озаряет бархатную ночь.
А где-то рядом с ней таким же светом
Горишь и ты, по-прежнему любя,
И, может быть, в каком-нибудь поэте
Ты видишь отражение себя.
Не всем дано узреть, как Русь красива,
Но ты их, обездоленных, прости.
Твоей строкой хранит себя Россия
И те, кому с Россией по пути.
Сюжет
Когда звёзды так близко, что можно до них дотянуться,
А теченье реки норовит унести тебя вдаль,
По-родительски нежно в тебе растворяют печаль
Этот сумрачный лес и луны золочёное блюдце.
И в тумане над полем, поросшим высокой травою,
Ты увидишь, как тайные образы мир осенят,
Словно сцены из фентези-фильма, что не был отснят,
Но чей славный сюжет безвозмездно открыт пред тобою.
Вдалеке замаячат фигуры в шикарных доспехах,
Чуть поодаль от них чьи-то мантии зашелестят.
Одинокая путница бросит испуганный взгляд
В твою сторону. Мимо промчится усталое эхо.
И когда всё начнёт становиться до боли знакомым,
Заискрится, играя меж сосен, янтарный рассвет...
Пред тобою возникнет величественный силуэт
Южной крепости, ставшей тебе и приютом, и домом.
Ты живёшь здесь лишь дни, но тебе они кажутся жизнью,
И условности перестают отравлять этот мир.
Ты вгляделся в него и увидел, как сквозь палантир,
Что он есть - вопреки всем сопутствующим анахронизмам.
Но наступит тот час, когда эта прекрасная сказка
Постепенно, деталь за деталью начнёт исчезать...
Ты допишешь историю, бросив перо на кровать,
И со светлой тоской снимешь эту незримую маску.
|
|
