 |
|
Окно разбилось, пропуская свежесть,
Скользя под купол, закружились тени.
Спешите видеть – осень на манеже,
Последнее в сезоне представленье.
О, как назвать Твоё Преосвященство,
Гармонию безоблачного края?
Благодари своё несовершенство,
Залог того, что ты не умираешь.
Имейте совесть – потеряйте голос,
Слезу пустите, ну хотя бы луком.
Здесь каждый листик напевает соло,
Придумывая сам себе разлуку.
Легко терпеть, когда ещё немного,
Ещё чуть-чуть по краешку карниза,
Но сколько раз благодарил я Бога,
Что в час отчаянья он не давал мне визы.
Но быть счастливым хочется всё реже,
Сопротивленье заменяя ленью,
Ты понимаешь – осень на манеже,
Последнее в сезоне представленье.
Не хватает сил молчать
В безымянном чистом поле.
Туча снег несет в подоле, –
Где-то сломана печать.
Обгорелые грачи -
С мартом месяцем в расколе -
Что-то ищут в чистом поле,
Но земля пока молчит.
Мы с весной уже не в доле,
Каждый сам себе весна.
Не найти в бездонном поле
Сил для отдыха и сна.
Смена времени – беда,
Обрусевшая в неволе,
Снова ходит, бродит в поле
Как всегда туда-сюда.
И кричи, хоть не кричи,
В новой пьесе, в новой роли
Измеряют наше поле
Вороньё, а не грачи.
Вот она, моя Родина, –
В домике на окраине,
А во дворе колодина,
Где я казнил в себе Каина.
Эх, до чего же легко дышать,
Здесь не погодка, – погодина,
Что же иудины не спешат
Дружно на плаху, на Родину?
Видишь, в запое твоя весна
Подзадержалась в моём дому,
Мы на конечной нальём вина,
Там разберёмся, за что кому.
Я раздобуду тебе тепла,
Я донесу до тебя апрель,
Ну а потом под гармоний плачь
Срежет нас очередью капель.
Весело вздёрнем на шею флаг,
Видит ли Родина эту смерть?
Ты подскажи, я не знаю, как ,
Как научиться любить во сне?
Мёртворождённые ангелы
Славу поют, аллилуйкают,
Всем по делам ли, по рангу ли,
А тем, кто не слышит, – басовый кнут.
Вот она шутка, с горохом шут,
Вот она музыка за гроши,
Пой же за Родину, я прошу,
Если не сможешь, тогда пляши.
Снова стремятся спешить, грешить
Все, кто опутаны путами,
Где вы, сомненья моей души? –
В очередь, суки, за Брутами!
Матушка звона, да где же звон?
Что-то с похмелья не стонется,
Видно, родимая испокон
Барыню пляшет на звоннице.
А на губах незнакомый смех,
Лёгкий, да с горечью горюшка,
Вроде бы я, да наружу мех, –
Вот тебе бритвой из горлышка!
Что ж, налетай, всех прошу к столу,
Будем судить да рядить с плеча,
А кто там казённый лежит в углу?..
Это ж я Родину, сгоряча.
Вот она, моя Родина, –
В домике на окраине,
А во дворе колодина
Ждёт своего хозяина…
Я покрою небо свинцовостью,
Яркой краской выкрашу рот.
Избави меня, чёрт, от новости,
Что меня кто-то где-то ждёт.
Впереди ничего хорошего
На мой век. Это как дать пить.
Скоро зубы сотрутся в крошево.
Чем тогда держаться за нить?
Не таи же, клубок разматывай
Через шею на каждый сук.
Пусть Господь покрывает матами
Мои песни в своём лесу.
Я стучал во все двери, и милости
Предлагал вам на брудершафт.
Лишь одна ты ко мне спустилась
И сквозь вьюгу бросила шарф.
Лишь одна ты с тоской смиренною
Посмотрела в мои глаза.
Ave милая, я твой временный,
Хоть и нет мне пути назад.
От последствий до высшей меры
Ожидание в два конца.
В этот день небо чаще серое,
И за солнцем не шлют гонца.
Надрывайся, свисти по-зимнему,
Вор кладбищенских моих снов,
Пирожки, что в твоей корзине,
Нынче выше любых основ.
Подожди меня гнать беседами
В край неведомый за стеной.
Ты меня не ждала, ты ведала,
Что уже не дойти со мной.
Избави меня, Бог, от ладана
И от веры в твоих божков.
Я нашёл своё зло, и надо ли
Вытирать на нём пыль веков?
Я его высматривал пристально,
Наизлейшее в мире зло,
А оно подошло и без выстрела
Завязало меня узлом.
Вот и вышло, что нет прощения
Тем, кто вызвался в соловьи.
Бог привык не менять решений,
Я привык не менять своих.
Испишу я все стены краской,
Со святыми не выносить.
Сам себе улыбнусь под маской,
Разрывая живую нить.
|
|
