 |
|
Чёрный небосвод октябрьской ночи медленно озарился сумеречным светом осеннего утра. Холодное дыхание грядущего дня перекатывает остатки опавшей листвы, окончательно утратившей свой золотой окрас. Сегодня небо станет ещё чуть ниже.
Я стоял на земле, опустившись на колени. Мои дрожащие пальцы вонзились в застывающую землю. Тяжёлое дыхание вырывалось из груди клубами пара, согревая ветер, несущийся мимо. Моя озябшая душа всё ещё ютится в продрогшем теле, хотя сердце уже не бьётся. Нет, стук в моей груди не прекратился. Всё так же ритмично слышится звук там, где должно биться сердце. Но это уже совсем другой звук. Это не жаркое сердце, что стучит в унисон судьбе, и не трусливое сердечко, колотящееся в ужасе, разрываясь на части. Это железный стук шестерёнок. Тиканье механического сердца, холодного и неживого как листва, что лежит пред моим потупленным взором.
Ещё вчера я мчался по жизни в плену земных страстей. Заводной моторчик в моей груди тикал вместе с десятками, сотнями, а может и миллионами таких же заводных механизмов. Одни громыхали боем гигантского молота, другие постукивали молотками, прочие тихонечко тикали, не смея нарушить немыслимую симфонию механических сердец. И я тоже стучал вместе с ними. Мчался по душным кабинетам, заглядывал в пустые лица, слушал лесть вперемешку со сквернословием, и бежал, бежал, не разбирая дорог и путей. Просто бежал, как того требовал жуткий механизм из слитых воедино бесчисленных сердец.
Есть цели. Есть задачи. Во имя достижения целей мы решим любую задачу. Во имя достижения целей мы воспользуемся любыми средствами. На войне все средства хороши, а победителей не судят. Как мне это надоело…
Сгорбившись, я стою на коленях под дыханием осеннего ветра. Моё тело, привыкшее к тёплым кабинетам и мягким стульям, вздрагивает, протестуя моему безумию. Ведь там у них есть всё, чего только ни пожелаешь! Приложи усилия, найди средства, потрать время, и твоё желание ляжет у твоих ног. Они могут всё! Раскрасить твою жизнь золотом или повергнуть тебя в прах. Вырубить лес, осушить болота, перекрыть реки, испепелить город, разрушить чью-то жизнь, истребить целый народ, посрамить святыни и воздвигнуть на престол беса. Это в их власти. Осыпать тебя золотом, заставить замолчать твою совесть, изломать твою судьбу под свой лад, лишить тебя разума штормом страстей. Они могут всё. Подумай! Опомнись, безумец!
Если ты уйдёшь сейчас, то они тебя растопчут! А если ты останешься, то они скроют твоё тело за тёплыми стенами, закуют твою душу в кандалы, дабы она тебя не тревожила впредь, накормят тебя, напоят винами, дабы твой разум не рассуждал о том, о чём тебе рассуждать не надо, и укажут тебе путь, по которому ты сможешь спокойненько добрести до самого конца. Неужели ты хочешь всё это бросить сейчас, когда так много было сделано? Ты хочешь предательски поступиться своими идеалами? Трус! Вернись в золотую клетку! Тебе не выжить за её пределами. Ты не способен жить там! Безумец! Ничтожная тля! Не смей перечить величайшей симфонии механического дребезга стальных сердец!
Резкий порыв ветра разрушил новую иллюзию. Тело жалостливо вздрогнуло. Я поднял голову. Сегодня на всё ещё сырую землю упадёт снег. Этот снег уже не растопит октябрьское полуденное солнце, его тепла не хватит. Да и будет ли сегодня видно солнце? Серые облака застелили небосвод от края до края. Ни единого просвета в этом сумеречном куполе.
Сегодня вторник. Почти целая неделя суеты ждёт меня в свой плен. Стиснув зубы, я попытался встать. Но замёрзшее тело уже не слушалось. Не удержавшись, я упал лицом вниз. Сухие листья и слякоть встретили моё падение мрачным сочетанием хруста и плеска. Задержав дыхание, я приподнялся на своих слабых руках. Две тяжёлые чёрные капли сорвались с моего лица и упали вниз. Я вытер лицо рукавом. Это не слёзы. Я давно разучился плакать. С трудом возясь в грязи и превозмогая боль, я сел на сырую холодную землю и обхватил дрожащими руками согнутые в коленях ноги.
Почему всё так? Зачем? Почему нужно выбирать между холодом улиц и духотой кабинетов? Ведь было иначе! Было!.. Я всё ещё помню. Я не забыл, с каким живим задором бросился в эти жернова для души. Не растаял в памяти блеск глаз, что я видел в зеркале каждое утро. И только одно я забыл. Как мне казалось, мелочь, пустячок. Я забыл свою мечту. Я пытался всё внимание уделить каждому шагу к ней. Каждый вздох, каждый взгляд имел наиважнейшее значение на пути к мечте. К той самой мечте, что сияла в моих глазах. Пытаясь не упустить ни единой детали, я утратил саму мечту.
Холодный ветерок стих совсем. Утренняя тишина пленила город всего на несколько минут. Ни звука, ни души. Я один на этих улицах. Один во всём этом городе. Я поднял свои воспалённые глаза вверх. Белые хлопья плавно скользили по воздуху и ещё не достигли земли. Я протянул руки вперёд ладонями вверх. В полной тишине едва заметным шорохом снег коснулся земли. Мои ладони долго оставались пустыми. Первая снежинка, опустившаяся на мою ладонь, стала медленно таять на замёрзшей коже. В груди едва заметно забрезжил свет когда-то знакомого, но давно забытого чувства. Я глубоко вдохнул. Сердце вздрогнуло, но не как машина. Оно вздрогнуло, как живое. Нелепый трепет наполнял его. А на другую ладонь плавно опускалась новая снежинка. Затаив дыхание, я следил за каждым её движением. Сердце замерло. Я ждал.
Дикий крик пронзил небо. Вздрогнув, я запрокинул голову. По небу летела чёрная птица. Ворона. Спустя несколько мгновений, она снова издала пронзительный крик. На этот раз ей ответили. Несколько ворон поднялись с крыши соседнего дома и устремились вслед за ней, вопя во всё горло. Затем показались ещё несколько чёрных птиц, и ещё. И вот уже десятки, сотни крыльев резали небо чёрными перьями и неистовыми криками. Я опустил руки на землю. Трепет сменился тупым страхом. Тело отчаянно задрожало. А крылья все летели и летели в сумеречном небе. Казалось, все вороны города летели над моей головой. Страх наползал, крался всё глубже, пронизывал насквозь сильнее холода. Тупой страх, сбивший меня с пути. Тупой страх, разрушивший мою мечту. Тупой и бессмысленный страх.
Дрожа то ли от холода, то ли от страха, я попятился назад не поднимаясь на ноги. Моя ладонь опустилась в пепел сожжённой листвы. Острая боль обожгла её. Снова упав, я взглянул на ладонь. Осколок стекла глубоко врезался в плоть. Отбросив его, я взглянул на рану. Из неё сочилась кровь. Тёплая красная кровь. Живая. Быть может сердце у меня механическое, но моя кровь живая. Густая красная капля сорвалась с ладони и упала в листву. Я протянул ладонь вперёд. На рану плавно опускалась снежинка. Не долетев до алого потока, она растаяла в воздухе и упала холодной каплей. Моя кровь жива. Она не холодная.
Крики чёрных птиц превратились в оглушительный гром, заполнивший всю округу. Крики и страх. Сумрачный купол неба и осколки стекла в пепле сгоревших листьев. Давящее карканье ворон и канонада механических сердец. Осколки разбитой мечты и звон стального механизма. Мёртвый ветер бессмысленного страха и пепел сожжённой души…
Нет! Я не отдам душу на растерзание кабинетным крысам и городским воронам. Они растоптали мою мечту, сгубили моё сердце, задурманили страстями мой разум, но так и не добрались до души. А душа – это вера. Я забыл свою веру, но не утратил её. Моя вера спит тяжёлым сном, но всё ещё жива. Я сжал пораненную ладонь в кулак и встал на колени. Поднял глаза. Ни одного просвета не появилось, но небо стало светлее. Потому что за облаками всегда есть солнце. Его просто не может не быть. Какими бы тяжёлыми и непроглядными не были облака, за ними есть свет.
Порыв холодного ветра пронзил воздух. Это только осень. Впереди зима. Суровая и беспощадная зима. Крики над головой всё не стихали. Я крепче сжал ладонь и закрыл глаза… Блеск ручья. Шелест листвы. Свист ветра над рекой. Колышущиеся полевые травы предстали перед глазами. Да, впереди зима. Но зима – это не навсегда. Зима не будет длиться вечно. Я точно это знаю. Я верю, что солнце вновь согреет свою возлюбленную землю. И никогда не откажусь от своей веры. Я верю в жизнь!!! И даже сотни тысяч птиц смерти над головой не сломят мою веру. Вам не сломить меня никогда. Потому что я верю!
Я открыл глаза и встал. Крики птиц стихали, а холод уже не казался столь беспощадным.
|
|
