 |
|
(remake на "Письмо к женщине")
Мы помним,
Мы все, конечно, помним
Тебя, Сережа,
Друг наш дорогой.
А позабывшим, образ твой восполним,
С голубизной в глазах
И златой головой.
Ты говорил:
Жизнь свою прожег уж,
Что мучает тебя
Твой черный человек.
Но сколь очаровал, сколь покорил душ
За тяжкий тот,
За свой короткий век.
Сереженька!
Ты был рожден поэтом.
Писал о том, о чем скулит душа.
И, изливаясь ярко белым светом,
Ее в скандалах тратил неспеша.
Не думал ты,
Что средь друзей твоих,
С которыми когда-то вместе пили,
Найдутся те, кто сразу скажет: "Псих!" -
Лишь осознав, что пешкой рядом были.
Не жди от них
Венца не увидать.
Сулят его своей лишь голове.
В тебе кипит морская гладь,
Пожар и бунт у них на корабле.
Стихи – душа!
Оставил нам
Ты часть себя и своей жизни.
И просто призрачным словам
Легко добавил новый смысл.
Ну что ж сказать могу я о любви?
Любим, желанен, кем-то обожаем.
Пылали чувства как могли,
Был обожжен ты в том пожаре.
И ведь был прав!
Любя – гори!
И смело отдавайся воле!
А надоело – уходи
Гулять на жизненном просторе!
В деревне
Родина твоя.
Ей до конца остался предан.
Там, на осколках бытия,
Был русский дух тобой изведан.
Сереженька!
Ты наш поэт!
Рожден, воспитан
Был Россией.
И увидав весь белый свет,
Сказал: "У нас всего красивей!"
...
Теперь года прошли,
Тебя в живых уж нет.
Так много недосказанно, не явно.
Но сколько не прошло бы лет,
Стихи звучат всё так же славно.
Сергей!
Сказать приятно мне:
Ты избежал духовной смерти.
В твоей прозрачной глубине
Необъяснимый вихрь вертит.
О, Боже наш!
Тебя молю!
И пред тобой я встану на колени.
Душевный дай
Покой тому,
Имя чье
Сергей Есенин.
Он был капитаном, но погоны сорвали,
Корабль сожгли, даже лодки не дали.
Кислород перекрыли, огонь затоптали.
Что не смогли забрать, так это медали.
А он как-то выжил. Наверно назло.
Лишь случайный прохожий скажет: «Не повезло!»
Теперь нужно встать, распрямиться, шагнуть.
Не посмеет упасть, идти нужно в путь.
Смотря мимо лиц, пряча портреты,
Внимая ответам, что шептали глухие поэты,
Среди тысячи глаз, одиноким остался.
Капитан своей жизни в чужой потерялся.
Ледяной ностальгией в живые прогулки
Уходил на ночь. В фонари, в переулки.
Горящей водой залечивал раны,
Но было так поздно, было так мало!
Допуск теперь имеют только родные.
Слова остальных как будто пустые.
И пусть одиночество бежит с горы валом,
Зато теперь есть повод стать адмиралом!
Рисуя крылья на своих спинах,
Полета не ждите! Вы им не нужны!
В кривых зеркалах увидите имя-
Настоящий облик вашей личной судьбы.
Подражая Амуру, готовите стрелы.
В чем-то любви, в чем-то войны.
Сами строите вы перемены,
Поджигая мосты ради псевдо-мечты.
Включив зеленый на светофоре,
Вините всех помимо себя.
Затем, осознав, в плачевном миноре
Кричите, что красный было нельзя.
Сжигаете боль в ежедневном наркозе
И, задыхаясь, жадно глотаете дым.
Втыкая в душу стальные занозы,
Вы верите мозгу. Он непобедим!
Ведь проще сказать: «Он вдруг «отключился»»
«Воздух друг другу мы стали дарить…»
Но вот завопили, когда он «включился»:
«Зачем же нам дали право любить?!»
Сжигая крылья на своих спинах,
Полету не верьте! Это только обман!
Меня не ищите! Мое стерто имя!
Я больше не верю! Бог поверит ли вам?!
Открыли клетку по найму убийцы.
Стреляли внутрь. Не сдох! Притворился.
Подходили ближе – показал свой оскал.
Хотели зарезать – зубами плоть приласкал.
Пригнулся, прыжок сильный в открытые двери.
Слышу стрельбу сзади - убить хотят зверя.
Поздно, родные! Я почти на свободе!
Искрятся глаза, слюна стекает по морде.
Лапы мои движутся лихо
В сторону леса. Подальше от психов.
Хотят поймать, собак спускают.
Глупые! Они лишь пустолают.
Я их заражу диким вирусом в шею.
На моей территории их кровь заалеет.
Убежал, оторвался, встал, отдышался.
Лес - дом родной. Пора улыбаться!
Прилег отдохнуть. Тело сил набиралось.
Жаль вот время ждать меня не собиралось.
Голод не тетка. Придет когда надо.
Между лесом и мной появилась ограда.
Подустал, поотвык, привычки сменились.
Зайцы «в гости ко мне» совсем не просились.
Стая в семью принимать не хотела.
Да и мне ни к чему! Не моё это дело!
Скитался по селам. И оттуда все гнали.
Помыслы зверя, конечно же, знали.
Начал квитаться с лисой. Жить стало попроще.
Она мне не враг, но и не помощник.
Помогла попривыкнуть, поосвоиться чтоли.
Знаю, жить тяжело, но я всё же на воле.
А в нашем кукольном театре
Когда потушен свет, опущены кулисы,
Начинается другой спектакль,
Играют в жизнь актеры и актрисы.
Начнем с Артемона, прелестного пуделя.
Его история весьма коротка.
«Сегодня костей не купили мы для тебя»
Не выдержал пёс поводка.
Оглох и ослеп любимец собачек.
Как видно, за годы он так постарел.
Растрепанным, грязным стал кудрявенький мальчик.
На сцене больше не танцевал и не пел.
Лучший друг человека стал надежной обузой
Живущим за золото, не нужен такой.
За шатер. Карабас. В полосатых рейтузах.
Из стального обреза. Железной рукой.
Мальвина повзрослела. Теперь спит с кем захочет.
Ну а если точнее, то с кем попадет.
Красивое платье порвано в клочья.
Ничего! Она его утром снова зашьет.
Кредиткой кучку разбивает в дороги.
По этим дорогам скоро уйдет.
Такая сказка стирает тревоги.
Вот зараза! Уже не берёт!
Ставит на стол свой чемоданчик.
Зажигалку с ложкой дополнит шприцом.
Тихонько упав на мягкий диванчик,
На руке жгут затянет крепким узлом.
И вот он полет, о котором мечтают,
И вот он ответ за что умирают.
Но это на время. И она это знает.
Поутру отходняк. Ведро обнимает.
В 3 представление. На сцену ей скоро.
Бежит в гримерку, мажется красками.
Всего пол часа и Мальвина готова.
Вновь невинно хлопает глазками.
Арлекино злобно смеется над всеми.
Жаль одному всех и не высмеять.
Всё идет по той же старенькой схеме-
Против денег и власти пешке не выстоять.
Кулаки помогают отстоять ему честь.
После сцены нырком на ринг из бетона.
Кто ж виновен, что правдой презирает он лесть?
Пробирает сатира под звук камертона.
Расшиблена бровь и расквашен нос,
Разбито колено и порезан пальчик.
Стол, рядом кресло, чистый поднос,
Хлеб, бутылка и граненый стаканчик.
И вот каждый день пьет он и курит.
Так незаметно и жизнь вся пройдет.
Для полного счастья курнул бы и дури,
Но за дурью к Мальвине он позже зайдет.
Жаль Пьеро. Затоптали поэта.
Свои же. Словами. По хрупкой душе.
Отказался влюбленный от звона монеток.
Он уверен - с милой Рай и в шалаше.
Ему медленно рвали сердце в груди,
Потом долго топтали ногами.
«Ты свободна, кукла! Давай же иди!»-
Смеясь, они ему сказали.
«Иди же! Теперь ты человек!»
(Запомнит веселые лица)
С насмешкой: «Живи! Обрети любовь навек.
Тебе теперь есть к чему стремиться!»
Так и скитается. В мусоре роет
Все пытается сердце своё отыскать.
Ищет добро, не верит он в злое.
Злу не будет никогда потакать.
Не замечая, как пролетают дни мимо,
Буратино мечтает всё об одном:
Чтобы в сказку попасть, ищет камины,
Которые смог бы открыть он ключом.
Мои карты, моя любовь, моя осень.
Где-то фальшь, где-то жизнь. Сердце зиму просит.
Мертвого дыма, тропой уходящего в небо.
Мертвого пепла в хлопьях мокрого снега.
Искрящейся пылью в кристаллах белых сугробов
Волной захлебнусь, чтоб остыла тревога.
И снежные пули убивать нас не будут,
А радость подарят и Солнце на блюде.
И жизнь в нас вдохнут наши снежные люди.
И неба кусок внутри хрупких орудий.
Тогда я вновь оживу. Снова попробую воздух.
И жизнь сначала начну вместе с праздничным тостом.
Ты, знаешь, родная, я влюблен до безумства.
Ах, если б я мог описать эти чувства...
Я б сказал, что они как зеленая крона
На дереве Жизни у пустого перрона,
Ждущего поезд "Счастье, радость, мечты".
Он уже совсем рядом, ну а в нём только ТЫ!
Я б сказал, что они - дикий штормовой ветер,
Который мечтает об одном лишь на свете -
Словно в голубом небе гордая птица,
В глубине твоих глаз навсегда раствориться.
Я б сказал, что они как весенняя радость -
Запах свежей травы и цветочная сладость,
Колыбельные птиц под огромной Луной
И улыбка сердца, согретого Солнцем - тобой.
Но чувства чтоб чувствовать! Их описать очень сложно!
И всё то,что внутри мне передать невозможно!
И вложив их и душу, с дрожью я говорю:
Родная, я тебя ТАК сильно ЛЮБЛЮ!!!
Творец застыл в загадочном мире,
Который виден для него одного.
Образ предстал как на картине.
Автор ее не от мира сего.
В воздухе плавает пара перчаток,
Белизной своей, разрезая налет.
Краски оставили на лице отпечаток,
Полосатость кофты гротеск придает.
Пальцы скользят по плоскости гладкой,
Пустоты прозрачность скрипит как стекло.
Отражение жизни и людские повадки
Передавать научился он очень легко.
Замедляя ваше дыхание, забирая покой,
Изображая театр свой, мастер молчит.
Смеетесь, следя за дурною игрой.
А зря! Это он за вами следит!
Энрике – инфант, под лживым именем Генрих
Вздумал логово наше разворошить.
Его порядковый номер далек от первых,
И для славы себя решил кровью крестить.
Мы не каперы, нет! Имен у нас много!
Стать продажным дьяволом не сулил сердца рок!
Потому не взлюбил нас и выбрал эту дорогу,
Потому Генрих душу свою не сберег.
Религия? Это ль причина неравного боя,
Где сорок пять тысяч нас жгли будто лен?!
И сумерки те, где нас покинула воля,
И тот рассвет что кричал: «Мир ваш уже побежден!»
Средиземное море открыло замок,
Ключ к которому теперь в руках португальцев.
И Бен Салах при Марокко спасти нас не мог,
И пистолеты с саблями в объятиях пальцев.
Весна шагает. Город тает.
Весенней капелью потекли мои мысли.
Каждый божий день приобретает
Жизнь моя всё новые смыслы.
Чувства знакомы, но как-то иначе:
Безразличны прохожие, вместе с ними реклама.
Не прошу ничего! Мне бы только удачи…
А в голове и так полно всякого хлама.
Солнце снег плавит в холодную воду,
Заставляя людей танцевать на дороге.
Пусть я и огонь, но в такую погоду
Становлюсь чуть добрей и счастливей немного.
А вокруг всё по старой заезженной схеме:
Все рычат, плюются, толкают, орут.
Каждый хочет выйти из стандартной системы.
Но пока только хочет. Вот так и живут.
Выбегайте на улицу, пещерные люди!
Этот город устал смотреть холодные сны!
Дарите улыбки, ведь от вас не убудет!
Прогоним зиму! Пришло время весны!
|
|
