Прилашаем к сотрудничеству. Наши издания на Советском, 27 в Череповце.
МОУ ДОД “Центр детского творчества», г. Череповец, Архангельская 100 б, «Основы журналистики и PR», педагог Эпанаев Игорь Владимирович, 217550, 324774, okraina05@mail.
Рассказ победил в нескольких городских конкурсах, посвящённых ВОВ.
Сержант Малинина сидела у распахнутого окна. Посеревшие ободранные шторки колыхались от свежего весеннего ветра. Малинина вздохнула. «А ведь здесь красиво,- подумала она, - так же, как у нас. И речки поблизости, целых две. Одна извивается, как змейка, а другая широкая и медленная. У первой берега топкие, а у второй гладкие и сухие».
Оконная рама громко хлопнула. Малинина очнулась и увидела перед собой голубые, как небо глаза. Перед окном стоял мальчик, лет семи, с видом свободного бродяжки. Ему даже не приходилось высоко задирать голову, так низко располагалось окно. Мальчишка, широко распахнув большие чистые глаза, уставился на Малинину, как на монумент.
- Ты кто, малыш? – спросила она.
- Я не малыш. Я Ваня.
- Чего тебе?
Ваня улыбнулся и беззаботно пожал худыми плечиками. А что ему, правда, нужно? Увидел красивую суровую тётю. Может быть, она похожа на его маму... Он не знал.
Малинина вынула из мешка яблоко и кинула мальчишке. Он поймал, поблагодарил одними глазами, виновато улыбнулся и исчез.
Малинина берегла это яблоко для Пашечки. Оно как будто стало олицетворением её мечты. Почему-то она представляла себе, как при встрече подаст его. И он был бы счастлив. На Малинину навалилось тяжёлое чувство. У них с Пашей не было детей, а тут ещё этот мальчик. Узнать о нём потом что ли, может чем помочь надо.
В коридоре раздались шаги. Сердце забилось часто-часто, и все другие звуки смолкли: и пение птиц за окном, и шуршание листвы. Но шаги удалялись и скоро стихли.
Малинина обо всём догадалась, как только в первый раз спросила о Паше. Или, может быть, когда вообще подошла к этому зданию. Она остановила какую-то девчонку.
- Скажите, это что?..
- Это госпиталь, - перебила та.
- Что ж он, ещё при царе выстроен?- усмехнулась Малинина.
- Старинный домик... Это училище, вообще-то,- девчонка улыбнулась и пошла дальше.
Училище? Странный город. Действительно, город-госпиталь. Каждый нежилой дом заполнен ранеными.
Малинина вошла во двор. Навстречу ей, тяжело ступая, шёл боец. Он опирался на костыль, но лицо его сияло от счастья. Поравнявшись с ним, Малинина спросила:
- На фронт?
- Ага!..
- Знаешь такого... Старшину Малинина... Павла? - спросила она уже вслед солдату. Он вдруг сник, оглянулся и посмотрел исподлобья. Неуклюже развернувшись, он подошёл к Малининой, и только после этого произнёс:
- Знакомое что-то...
Малинина поняла, что он лукавит. Много, много раз он слышал эту фамилию. Хотел ей что-то сказать, да мужества не хватило.
- Видите? - выдавил он, наконец, - там хирург стоит. Золотой врач, кого оперировал – всех по имени помнит. Спросите у него.
- До свидания, - растеряно пробормотала Малинина.
- Прощайте, - солдат поковылял прочь.
Малинина увидела на крыльце человека в белом халате и накинутой на плечи шинели. Он нервно курил, смотря в землю.
- Простите! - окликнула Малинина. Хирург обернулся.- Мне сказали, что вы знаете... Я могу здесь увидеть моего мужа...
- Мужа? Все теперь ищут мужей, но найти не могут... Как его имя?
- Малинин Павел.
- И что ж, вы уверены, что он именно здесь! – врач злобно сверкнул глазами.
- Я не уверена, - растерялась Малинина, - я везде спрашиваю.
- Как вы сказали? – перебил хирург.
- Павел Малинин.
Врач несколько раз переменился в лице и громко гаркнул:
- Иванова!
Малинина вздрогнула, а душу перевернула нелепая надежда, как будто Паша сейчас и выйдет. Но на крыльцо выбежала незнакомая девушка, совсем молоденькая медсестра.
- Проводи,- сухо сказал ей хирург, пусть посидит, подождёт. Поищи в бумагах некого Павла Малинина,- и потом почти шёпотом добавил,- расскажи всё сама.
Девушка кивнула и поманила Малинину за собой. Они шли по узкому коридору.
- Суровые у вас врачи,- произнесла Малинина.
- Ну что вы. Александр Михайлович просто клад!- Медсестра сразу смекнула, о ком говорит Малинина,- знаете, скольких он спас? Только сегодня не получилось... Он всё сделал, а не получилось. Поэтому он такой... не в духе.
- Подождите здесь,- сказала она, втолкнув Малинину в какой-то кабинет. Затем ещё немного помешкав, добавила,- раз он сказал в бумагах поискать – поищу.
И вот теперь Малинина сидела перед этим окном. Она уже не сомневалась, Паша был именно здесь. Был, а теперь нет. Все пытаются ей об этом сказать, но не могут. Тянут время, перекидывают друг с друга, глупые они и наивные.
Снова в коридоре образовалась какая-то возня. Дверь приоткрылась и в кабинет втиснулась медсестра, буквально таща на буксире какого-то парня. Он упирался, повторяя, что не будет ничего говорить и вообще не пойдёт, но увидев Малинину, смолк. Медсестра выбежала прочь. Малинина подошла к парню и протянула руку.
- Анастасия Малинина.
Парень пожал ей руку неверной ладонью.
- Алексей... Я знаю, Пашка здесь был,- голос его дрожал,- нас вместе перевели...
- А где он теперь?- зачем-то спросила Анастасия.
- Я... Как сказать...
- Так и сказать! Комсомолец ты или нет?!- Малинина вдруг почувствовала полное отчаяние и снова упала на стул возле окна. Она понимала, что сейчас не выдержит и украдкой утёрла слёзы.
- Да, комсомолец. И солдат,- парень сел на табурет у двери. Он явно взял себя в руки. – Мы друзьями были. Только, я ведь младше его. У Малинина тяжёлое ранение было... Он сначала оклемался вроде бы, даже в сознание был. Письмо вот порывался написать, вам, наверное. А потом что-то случилось... Здесь лучший специалист. Но он ничего не смог. Он до самого конца боролся, понимаете?!
Малинина сидела, отвернувшись, словно каменная и ничего вокруг не видела. Мир окончательно стал серым. Солдат говоря, даже запыхался.
- Я не то что-то несу... Сестра пришла, говорит, у тебя нервы, должно быть, крепкие, пошли, будешь объясняться с женой Малинина. А у меня душа в пятки ушла.
Малинина оглянулась:
- Жить не хочется...- тихо произнесла она не своим голосом.
До того живое лицо Алексея вдруг застыло. Он весь напрягся, до последнего нерва, а глаза вспыхнули ярым возмущением.
- Жить не хочется?!- воскликнул он,- так зачем же я, весь изрешеченный, когда пуля не дошла до моего сердца два миллиметра, полз к людям? Полз по полю совсем один, потому, что меня не забрали свои – за мёртвого посчитали. А я полз! Меня фрицы подобрали. В плен, конечно. Какого чёрта я бежал оттуда, спрашивается. Зачем я мотаюсь, меняю госпиталь за госпиталём? Что бы жить! Я со своей раной и поживу-то недолго, а всё-таки хоть сколько-то будет... Солнце будет, небо. А вы...
Малинина отвернулась и зарыдала. Алексей смотрел, как вздрагивают её худые плечи. Долго это продолжалось. Наконец Анастасия успокоилась.
- Расскажи ещё,- тихо сказала она.
И солдат стал рассказывать. Он много говорил, словно, язык у него без костей. Теперь Алексею почему-то было легко, он рассказывал всё: как они сдружились с Малининым, что тогда происходило и вообще, каким он тогда был. Анастасия слушала и молчала, даже иногда улыбалась. Наконец, рассказывать стало больше нечего и Алексей умолк.
- Вы только сильно не убивайтесь. Война ведь. Всё это естественно.
- Не надо говорить глупостей. Война не бывает естественной. Не оправдывай ею жестоких. И утешать не надо. От этого мне тошно.
- Я понимаю,- вздохнул Алексей.- Я пойду?
Малинина кивнула. Алексей встал и осторожно открыл дверь. Он оглянулся:
- Вы напишите мне, пожалуйста. Мне ведь некому писать, понимаете? Фамилия моя Сафронов. Я Вам ещё про Пашу расскажу. Пишите на этот адрес.
- Что расскажешь-то? Придумаешь что ли?
- Хоть и придумаю,- признался Алексей.
- Ладно... Иди.
Алексей снова вздохнул и вышел. Вскоре вернулась, как ни в чём не бывало медсестра. Малинина собралась уходить, достала из мешка кисет.
- Зачем курите? Плохо это, цвет лица портит, да и лёгкие
- Теперь все курят. Да и цвет лица мне не к чему,- с шальным видом сообщила Малинина.
- Зря, зря вы так...
- Мальчик у вас тут бегает,- сказала Малинина, чтобы уж что-то сказать.
- Мальчик? У нас их тут много бегает.
- Голубоглазый такой, маленький, светленький, Ваней зовут.
Медсестра так посмотрела на Анастасию, будто уже собиралась сказать, что у них все мальчики, которые бегают голубоглазые, маленькие, светленькие, причём все Вани, но передумала.
- Ваня? Это сиротка. Мамка с папкой на фронт пошли. Он, кажется, с бабкой жил. Когда сын с невесткой погибли, она не выдержала.
- Что ж он, совсем один?
- Он к нам привязался. Вы что, хотите его с собой взять? Безумный он, не в себе...
- Понятно,- грустно сказала Малинина и вышла.
В коридоре ещё раз столкнулась с хирургом, он ничего не сказал. Даже не взглянул на неё.
А на улице стоял тёплый весенний день. Всё так же светило солнце, пели птицы. Пахло свежими листьями. На Малинину навалилась тоска, от которой щиплет глаза. Ей казалось, что ничего не случилось, а последних десяти лет вообще не было в её жизни. Но разум кричал другое, и это просто разрывало душу на части. Война и горе будто отступили.
Малинина села на скамеечку под стеной, достала бумагу, карандаш и стала писать. Это было письмо её подруге, знакомой с детства. Где-то она сейчас была далеко-далеко... Анастасия писала ей все свои мысли...
«Здравствуй, милая Танечка!
Я пишу тебе из Череповца. Ты была права, когда советовала искать Пашеньку именно здесь. Это и вправду город-госпиталь. Город раненых... каждый день здесь столько людей спасают, а Пашу не смогли. И боялись мне сказать об этом. Один только сказал, мальчишка ещё, но уже солдат. Больно мне от этого. Его зовут Алексей Сафронов. Напиши ему. Адрес внизу написан. Ему не с кем переписываться. Напиши, что ты подруга А. Малининой – он поймет. Он безнадежно болен. Я ему сказала, что жить не хочу без Паши, он меня выругал. И правильно сделал. Я здесь мальчонку встретила, Ваню, он сирота и безумный, но я хочу его с собой взять. Если получится, значит, он мне жизнь спасёт. Мне к шести часам надо у машины быть, так, что если я его не найду, уеду одна. Попрошусь на передовую, в самое пекло, так чтобы наверняка, понимаешь? Знаю, ты против. Прости за всё...»
Настя сложила мокрое от слёз письмо треуголкой и отправила. Потом долго бродила взад и вперёд. Но Вани нигде не было. Нигде. И только потом, когда все сроки вышли и она направилась к машине, из толпы уставших, работающих в тылу людей, она услышала тонкий и до слёз нежный голосок:
- Мама...
И Настя снова увидела голубые, как небо глаза...
Я не понимал тогда, что значит смерть. Уйти, умереть за Родину – это было что-то вроде медали. А страх? Страха не было и очень долго. Он не появился даже, когда плакала, провожая меня мама, когда сестра в истерике заперлась в своей комнате. Были только, горькая досада и дурацкий стыд за родственников. Господи, как же самому теперь стыдно... А страх стал просыпаться потом. В первый раз я почувствовал его в поезде. Во время небольшой остановки вышли прогуляться две девчонки-радистки, с которыми я вместе ехал. Тут началась бомбёжка. Но нам повезло. Только девчонки не вернулись. И я, дурак, далеко не сразу понял, что с ними случилось. Потом была первая атака. Все бежали вперёд с криком «ура», а я стоял, как вкопанный, пока сзади не толкнул какой-то старый солдат, при этом гадко выматерив. После, когда бой перешёл в рукопашную, на меня налетел маленький, но коренастый немец. Я, недолго думая, всадил в него штык. Немец вскинул руки и завопил. Об этом я догадался только по его губам, такой шум стоял вокруг. Я думаю, он проклянул меня на своём языке. До сих пор мне снится его перекошенное лицо. Потом я стал обыкновенным солдатом. Уже не было страшно. Очень скоро меня ранили. Боли я не чувствовал, но с земли подняться не мог. Вокруг творилось что-то страшное, а разглядывал камни перед своим лицом. За всю войну я получил много ранений, такое впечатление, будто не тело у меня, а решето. И всегда я видел перед своим носом камни. Серые и жёсткие... Слёзы, горе, смерть – вот что составляет войну! Война – это страшно!.. Я хочу, чтобы эта была последней. Я прошу вас, чтобы она была последней. И больше ничего не надо. Ничего, только мира…
Смирнова Дарья
После прочтения этой книги от меня долго не уходило страшное, открывающее что-то новое чувство. Мне показалось, что я знаю о Великой Отечественной войне гораздо больше, чем думала. Словно пробудилось сознание, и мне ясно представилась обстановка тех годов, хотя вообще состояние моё далеко от войны в отношении моих интересов, и времени, которые отделяют меня от тех событий. Повесть читается легко, на одном дыхании. Она не совсем привычна для остальной военной литературы. Место, 117-й разъезд, где разворачивается сюжет, выбивается из военной обстановки. Один из главных героев, комендант разъезда Ф.Е. Васков поражает комичностью своей ситуации. Зенитчики под его командованием, не выдержав соблазнов местного «курорта», ведут довольно весёлый образ жизни, оставляя своему коменданту писать рапорты и ждать новых зенитчиков, желательно не пьющих.
Сама необычность этой повести в том, что главные герои – это женщины среди войны. Более того – молодые девушки – зенитчицы. Они прибыли под командование Васкова. Их описание сумбурно, словно читатель смотрит на девушек глазами поражённого коменданта. По началу, не понятно кто из них кто, и какого характера. Но потом каждая из них раскрывается в её биографии и особенностях. Далее всё меняется. Главных героев накрывает война, и они идут вшестером, включая коменданта, против шестнадцати немцев, вооружённых до зубов. Во время описания их побед и поражений вся шестерка становится знакомой и родной. Дальше начинается страшное. Все пять девушек, одна за другой, погибают. Погибают смелые и мужественные. И только одна из них поддаётся панике. Герои погибают, а читатель чувствует всю ту боль и беспомощность, что и сам Васков. Немцы терпят поражение, благодаря уже его безумной ярости. Он выживает, потеряв руку. Он берёт немцев в плен.
Кончается эта замечательная повесть письмом неизвестного человека, написанным в мирное время. Из его слов легко угадывается дальнейшая судьба Васкова. Конец всё-таки хороший. И только теперь, посмотрев на последнюю страницу, снова хочется прочитать начало, чтобы сравнить первое впечатление Васкова о девушках и дальнейшее его отношение к ним. Это повесть задевает в душе что-то больное, то, за что всегда будет обидно. Именно поэтому она производит такое неизгладимое впечатление и всплеск эмоций.
Дарья Смирнова, 8 класс, "Основы журналистики и PR" МОУ ДОД "Центр детского творчества".
Рассказ ветерана ВОВ, малолетней узницы фашизма, Проворовой Маргариты Александровны.
82 лет – это не 28!
11 февраля собрались мои друзья: поэты и поэтессы Литературного объединения, мои сверстницы из клуба «Свеча», из клуба «Верные друзья» и председатель секции «Узников фашизма» и просто знакомые. Человек 30 или больше. Вечер открыл председатель клуба «Верные друзья» при ЦГБ Евгений Михайлович Козинцев. Он сказал своё вступительное слово обо мне. Потом дал мне слово. Мы с ним заранее подготовили план проведения моего дня рождения. Всё по плану и прошло.
Я рассказала присутствующим три момента из моего детства. Начала с первого: мне семь лет, я очень люблю петь. Это от мамы мне далось. Но голос у мамы был альт, и она очень хорошо пела. Я ей подрожала, хотя голоса такого у меня не было. Я надела на голову мамину соломенную шляпку, накинула на плечи алый шарф. И перед большим зеркалом с жестами и артистическими позами исполнила её любимый романс «Нищая», с припевом: «Подайте милостыню ей!».
И тут мне так становилось жаль эту нищую старушку, что я заливалась настоящими слезами. Но пока никого не было дома, снимала шляпку и шарф и утирала слёзы. И пела другую весёлую песню: «В парке Чаир».
Второй прикол школьный называется «Демьяново ухо». Это в школе во втором или в третьем классе нам задала учительница басню, а шум в классе был перед звонком, и мне послышалось «Демьяново ухо». Прибегаю домой, кричу бабушке: «А нам, бабушка, басню учить задали, название смешное – «Демьяново ухо»». Бабушка смеётся и говорит: «Нет такой басни у И. Крылова! А давай посмотрим в книге для чтения!» Открываем, бабушка говорит: «Вот читай, «Демьянова уха»». Обе смеёмся.
Третий момент из школьной жизни: мне уже 13 лет, учусь в шестом классе в Латвии в городе Гульбене. Когда шли из школы с подругой, два парня постарше нас, латыши оба, бросались снежками и случайно, а может и не случайно, попали мне в глаз. И дальше всё по порядку я излагаю. И как они меня в аптеку привели, и как аптекарь оказал мне первую помощь, и как на другой день пришлось к окулисту идти и три дня глаз лечили. Но финал из-за фингала в глаз закончился хорошо. Парни-школьники из гимназии извинились передо мной.
Потом после моего выступления Евгений Михайлович объявил о выступлении вокальной группы «Непоседы». Эту группу я знаю года три. Пенсионерки «Непоседы» дали для меня и для всего зала замечательный концерт. Они были в русских красивых нарядах, расшитых серебром, в кокошниках. Аккомпанировал им баянист-мужчина. Много песен исполнили они знакомых всем нам. Спасибо им. Я всем певицам и баянисту подарила по буклету, который издан Кузнецовым Н. В. К моему дню рождения. Буклет с моими фотографиями и название такое: я из сословия людей золотого возраста. В нём мои стихи и стихи нашего поэта Николая Алексеевича Кузнецова – главного поэта у нас в ЛИТО.
Вечер продолжался: я прочитала стихи о любви, о возрасте своём, о городе, где я родилась. Потом Евгений Михайлович стал поочерёдно предоставлять слово для поздравления моим друзьям. Они поздравляли, читали свои стихи, мне посвящённые, дарили цветы, книги и сувениры.
Выступающих было много:
«Свечевцы» меня поддержали и обрадовали своими поздравлениями Раиса Кутина поэтесса, Ирина Полковая, Любовь Климова, Маргарита Петровна Жданова. И директор библиотеки №3 Мария Александровна Кирпенко поздравляла меня тоже. Я ей благодарна за то, что она привечает в своей библиотеке литераторов и поэтов и принимает участие в проведении интересных вечеров-встреч.
Игорь Эпанаев подарил мне номер интересной газетки «Чайка №2», которая издаётся под его руководством объединением «Основы журналистики». Там печатается много нужного школьниками. Даётся полный обзор интересных событий в культурной жизни города. Очень серьёзные темы охвачены о музыке Александра Башлачёва, и о журналах, которые издаются, и о встречах с интересными людьми разных поколений. Антонина Полина ученица школы №25 9 класс поместила статью о презентации моей книги «Эпизоды жизни». Спасибо ей.
Я всем выступающим подарила по буклету и по самодельному календарику.
Ещё хочу поблагодарить Галину Сергеевну Гаврилову, которая по моей просьбе устроила в конце вечера чаепитие с пирогами. Она с помощью библиотекарей сервировала стол. Ей досталось много хлопот. Я очень признательна этой доброй обаятельной нашей череповецкой поэтессе. Спасибо тебе, Галина Сергеевна! О ней очень хорошо написала ученица школы №24, 10 класс, Екатерина Калинина в «Чайке №2».
Я благодарна всем, кто присутствовал на моём вечере за тепло сердец их, за откровенность доброты. Спасибо всем за добрые слова! А поэту нашему Николаю Писареву за то, что довёз меня на своей машине домой в этот день.
Погода была февральская, метельная, но настроение было наоборот – весеннее.
11 февраля, 2010 год.
Материал подготовила Дарья Смирнова
65 лет прошло с тех пор как закончилась Вторая Мировая война.
9 мая на протяжении всех этих лет остается нашей общей национальной радостью и гордостью. И это праздник не только тех, кто принимал участие в боевых действиях, восстанавливал страну, отдавая свое здоровье, энтузиазм, энергию, но и для молодого поколения.
Не так давно я ездила на Украину, к моему дедушке Михаилу Сергеевичу Шебалину. Сейчас ему 90 лет. Он воевал недалеко от Днепра, на западе Украины и получил в награду множество медалей.
И вот…мы сидим, разговариваем…Дедушка Миша достает из тумбы стопку тетрадей.
С улыбкой на лице протягивает мне и говорит:
- Теперь это твое.
- Мое? – Переспрашиваю я, и удивленно смотрю на тетради в твердых коричневых обложках.
Он кивает, раскрывает первую, быстро просматривает страничку и говорит:
- Здесь, здесь вся моя военная жизнь. Тут описано все… Если захочешь, почитай.
Несколько дней я сидела над тетрадями, внимательно вчитываясь в его своеобразный дневник.
А через некоторое время мне пришла в голову одна замечательная идея. Я решила написать книгу о войне, используя материалы личного дневника моего деда.
И вот предлагаю вашему вниманию одну отрывок из 1 главы книги «Кровавый 1941-й».
С уважением к моим читателям, Анастасия Шебалина
И горела броня,
Как простая сухая фанера.
От такого огня
Уберечь нас могла только вера.
(Феофан Липатов)
«Сегодня четвертое августа 1941 года
Двенадцать дней как идет война. Сейчас мы подготовили огневые недалеко от Днестра, а сзади нас видны домики Тирасполя. Немцы здесь пока не наступают, изредка раздаются взрывы. Это взлетают на воздух снаряды, которые прилетают из-за Днепра.
Тяжелый бой идет в стороне справа от нас…
Война... Она ворвалась так неожиданно, так нежелательно, что спутала все наши планы... Мы даже изготовили чемоданы, и покрашенные они висели у всех на виду, говоря, что скоро их обладатели вернутся в гражданку.
Но мечте не суждено было сбыться. Нужно было защищать свою землю, свой народ от фашизма.
А Гитлер сидел возле массивного стола, покрытым темно-зеленым бархатом. Он любил перед совершением акции помечтать, побыть один. На стене, напротив, огромная карта России. Все. Через несколько часов его армия ворвется на русские земли. Она пройдет по ненавистной ему земле, разрушая и уничтожая все: и живое и мертвое. Он станет великим. После России завоюет весь мир.
Сегодня в ночь уже все готово. На границе гробовая тишина. Кажется, здесь нет ничего живого. И это все он, он так приказал.
Он хрустнул пальцами, нервно вскочил и, волоча левую ногу, подошел к карте.
- Москва. Ее надо взять вместе с людьми. Ленинград. Разрушить! Никакой жалости, прочь жалость!
Со злостью он ударил по карте сухим кулаком.
Ровно в четыре утра немецкие вафт люфе летели бомбить русские города, на границе шли тяжелые бои, гибли пограничники, немцы рвались вперед, на русскую землю.
…
Утро двадцать второго июня было обычно теплым. Воскресенье. Мы возвращались в этот день с учений в казарму, чтобы написать письма близким.
Как обычно над нами плыли облака, голубело небо, и в посадках близ дороги, перекликались птицы. Все было как всегда. Никто из нас тогда еще не знал, что не успеем мы отправить письма родным, что скоро, совсем скоро, мы будем работать возле орудий и командовать огнем.
Восемь тяжелых дней войны. Вот и прошли весь путь. Мы на Днестру, на старой границе. Возле домов вповалку спали бойцы, прижав к себе винтовки. В доме был слышан плач ребенка, да и сами хаты были заполнены спящими бойцами. Казалось, что все здесь мертво и так будет еще долго, долго. Но через час этим бойцам придется прервать сон и принять бой.
Девятого июля 1941 года.
Сумасшедший был день. Казалось, немцы обрушили на нас огонь со всех орудий. Снаряды рвались кругом, спереди, сзади, сбоку. Пороховая гарь висела над нами, а мы, пригибаясь, ползком заряжали пушки.
Удивительно было то, что, несмотря на такой страшный огонь врага, мы все были живы, никто из нас не был даже ранен. Чудо из чудес, не нашедшее объяснений.
А когда над Одессою легла вечерняя темнота, и выплыли южные звезды, мы сменили позиции.
До десятого октября все было однообразно. Но стало прохладно, посерело небо, некогда бывшее ярко-голубым, по утрам стылая вода обжигала лицо.
Гитлер был недоволен. За несколько дней он захватил Францию, а здесь прошло ни мало, ни много три месяца, а взять Одессу никак не удается. Какая-то неведомая сила сдерживает его войска. Он не мог понять, в чем же секрет такой стойкости. План под названием «Барбаросса» срывался повсюду. Остановлены его полка на Днепре, под Смоленском. В Россию мчатся поезда, солдаты, танки, и все на Москву.
Утром взошло солнце, стало холодно, и мы не расстались с шинелями. Земля была сухая, голая. С надеждой мы окружили нашего командира взвода, и тот немедля заявил:
- Наши отступают. Надо достать пару коней и уходить. Поручаю это вам.
И вот мы уже двигались по гулкой дороге, так и не доставшие пару лошадей. Маленькая, невзрачная лошаденка, да нас семеро. Вскоре дорога стала пустынной, лямки врезались в плечи, пропотели шинели, но надо идти, идти. Надо избежать гибели.
Рассветало. Здесь, в голой степи было тихо, близ дороги лишь маячили перекати-поле. Идти было трудно, сил почти не было.
Слева у дороги примостился домик. Решили здесь передохнуть, бойцы упали возле домика.
Мы с Андреем остались дежурить. А там, откуда мы пришли, опять закружилась карусель жестоких воздушных боев. Ветер шелестел по крыше, гнал по небу посеревшие облака и играл сеном, собранном в стог”.
Шебалина Анастасия, 7 класс, Центр детского творчества "Основы журналистики и PR".
Великая Отечественная война занимает особое место в истории нашего народа. Это трагическое и героическое время показало всему миру силу русского характера, величие русского духа. Народ-победитель заплатил страшную цену за победу над фашизмом. Поэтому навсегда в памяти людей останутся имена сотен тысяч героев, солдат той войны.
Война была народной, потому что вся страна вела борьбу с фашистами. На фронт ухолили люди разных национальностей, различных профессий. Многие молодые писатели прошли испытание войной и посвятили этому свое творчество. Исключением не был и В.Кондратьев. Cпустя долгие годы после войны он садится за перо, с целью написать не просто повесть, а мемуары. Нет ничего удивительного, ведь мемуарность – это, можно сказать, родовая особенность большинства произведений прозы авторов фронтового поколения. Эта проза насквозь пропитана воспоминаниями о фронтовой юности. Кажется, никому в военной литературе не удалось, как Кондратьеву показать во всей своей страшной реальности проникший во все структуры сталинский принцип: «людей не жалеть, потери в расчет не принимать».
Главный герой – Сашка, не избалован жизнью: с малых лет приучен к нелегкому труду, привык к невзгодам, но и ему невмоготу, все разом на него свалилось здесь - на передовой. Сначала Сашка служил на Дальнем Востоке, но потом он попал в самый центр боевых действий. Понимал Сашка не похожа война на то, что представлялось им на Дальнем Востоке, когда катила она свои волны по России, а они, сидя в глубоком тылу, переживали, что война пока мимо них, и как бы не прошла совсем, и не совершить им ничего героического, о чем мечталось вечером в теплой курилке». Кондратьев показывает, какую тяжесть нес на своих плечах рядовой пехотинец, которому «каждый отдельный – начальник». Несмотря на то ,что из первоначальных ста пятидесяти человек осталось тридцать в их «битой-перебитой» роте, надежда на лучшее не оставляла Сашку, он четко осознавал, что ждет пехотинца: «Передок, ранение, госпиталь, маршевая рота и опять передок. Это если будет везти. А сколько может везти? Ну раз, как сейчас, ну два…Ноне не вечно же? А война впереди долгая».
Устал Сашка не только физически: от борьбы на износ, от жизни впроголодь, но и морально, камень на душе у него, от того, что нехватка во всем. Нехватка не только в хлебе и куреве, в обмундировании, сапогах, (когда приходится с фрица стягивать валенки), но и в боеприпасах. Что на переднем крае, что в армейском тылу маловато порядка, и жертвы не окупаются по-настоящему. Распутица!
Кондратьев рисует человека из народа, сформированного своим временем и воплотивший чертой своего поколения. Сашка человек не только с обостренным нравственным чувством, но и с твердыми, осознанными убеждениями. Простота и ясность характера таят глубину и проницательность его души. Замечает он и промашки своего начальства. Раздраженный начальством Сашки, ординарец комбата внушает ему: «Кто мы с тобой? Рядовые! Наше дело телячье. Приказали - исполнил! А ты…» Не хочет принимать это Сашка, не хочет он действовать безотчетно, не взвесив. Сашка «чувствует себя в ответе за Россию, за народ и за все на свете.
Когда спросили у Сашки, как он решился не выполнить приказ комбата - не стал он расстреливать пленного, понимал он, чем грозит ему не повиновение,- он ответил просто: «Люди же мы. А не фашисты…». И простые слова его наполнены смыслом. Впервые за всю службу в армии, за месяцы фронта столкнулись у Сашки в отчаянном противоречии: привычка подчиняться беспрекословно и страшное сомнение в справедливости и нужности того, что ему приказали. И еще третье есть. Что сплелось с остальным - не может он беззащитного убивать. Не может , и всё!
Герой Кондратьева уловил верно: «На войне он был до необходимости обходим». Наверное, ничего для человека не может быть важнее этого чувства…
Можно еще долго говорить о герое Кондратьева, человеке , сражавшегося за Родину. Но я считаю, что полностью смогла отразить мысли и чувства как самого автора, так и героя книги. Он вынес на своих плечах все тяготы войны. Таким как он, мы обязаны сегодняшней жизнью. Подвиг солдат Великой Отечественной войны не теряет значимости с течением времени. И мы живем, благодаря нашим солдатам. Обычным русским парням…
Сирик Юлия, 10 класс, «Основы журналистики» ЦДТ.
Война…она не обошла стороной не один уголок нашей необъятной Родины. Миллионы русских солдат отдавали жизни ради спасения своих жён, детей и матерей. Океаны слёз пролили женщины, находясь в ожидании и надеясь, что вот пройдёт эта страшная война, и, наконец, вернет домой их мужей и отцов. Они молились на них, на храбрых советских солдат, мужество и доблесть которых останется в памяти простых людей навсегда. Каждый день, стоя на своём крыльце, девушки ждали, что вот-вот увидят до боли родного человека, он подойдёт и скажет: «Конец проклятой войне!»
…2006 год.
Один из простых деревенских уголков России. Деревня Холмище Кадуйского района Вологодской области. Мраморный памятник, к которому каждый год приходят сельские жители и ставят свежие цветы в память о простых юношах и стариках, так и не вернувшихся домой.
На тот момент прошёл уже 61 год с окончания Великой Отечественной войны, а здесь до сих пор помнят, как вражеские снаряды бомбили поезда, и гружёные немецкие самолёты пролетали над деревней. Много времени прошло с тех пор, но оно навсегда в сердцах людей, время страшного ожидания и неизвестности, время слёз и страданий, время надежд и веры в лучшую жизнь.
Я пишу об этом, потому что война не обошла стороной и мою семью, самого близкого и родного человека - мою бабушку. Наверное, вы спросите меня, почему я упоминаю деревню Холмище, столь неизвестный уголок нашей страны, которого нет даже на карте Вологодской области? Да всё потому, что там жила и выросла моя бабушка. Она делала лишь только первые шаги в эту нелёгкую жизнь, когда её семью настигла война.
Воспоминания…как часто она рассказывает о том, что им пришлось пережить в эти страшные годы. Такое невозможно слушать без внутренней дрожи. Сейчас ей уже 72, но когда началась война, бабушке было всего лишь 4 года. Мирную жизнь нарушил голос по радио 22 июня 1941 года, объявивший о том, что началась война. Тогда ещё никто не знал, что она затянется так надолго. В семье моей бабушки было 6 детей (пять девочек и один мальчик) Одна из них погибла, когда немцы скинули на деревню вражескую бомбу; ей было всего лишь 6 месяцев. Отца сразу же отправили на войну, а матери и детям оставалось надеяться и ждать, что может быть, когда закончится проклятая война, он снова вернётся домой, и воцарится покой. Не одна семья осталась без еды и крыши над головой, все мужчины ушли на фронт, в деревне изредка звучали веселый смех и голоса, и то лишь женские.
Много впечатлений живёт в её сердце до сих пор…их она не забудет никогда. Ей страшно вспоминать, как немецкие самолёты бомбили поезда на станции Холмище, вёзшие продовольствие и оружие для советских солдат.
«Один раз вражеский самолёт взорвал эшелон на нашей станции, который вёз продукты в Ленинград. После взрыва вся деревня несколько дней находилась, будто под снегом, потому что каждая крыша была покрыта мукой, а сухари и колбаса разбросаны по рельсам. Моя мама вместе с другими деревенскими женщинами собирали остатки еды и складывали в мешки, чтобы вновь отправить их с другим поездом. Я до сих пор помню вкус свежей чесночной колбасы, которую удалось достать маме; это было единственное разнообразие, потому что люди голодали; не было ничего кроме картошки; наверное, картошка - единственное, что не давало умереть с голоду», - рассказывает бабушка.
Через два года пришло ужасное известие о том, что отец погиб в Смоленской области, и похоронен в братской могиле. А до конца войны ещё так долго…ведь если бы так не случилось, всё было бы иначе.
Наконец 9 мая 1945 года прозвучало долгожданное известие о том, что война закончилась, но жителям деревни Холмище оно не принесло особой радости, ведь практически никто не остался в живых…
Моя бабушка помнит, что «когда закончилась война, с фронта вернулись только двое искалеченных мужчин. В деревне остались лишь женщины и дети».
Слушая бабушкины воспоминания, я часто задаюсь вопросом, почему же люди так много говорят о городах – героях, которые много лет отстаивали свою независимость и право быть свободными, и совсем не помнят о простых деревенских посёлках, в домах которых, вечерами так же горел свет, в них жили люди, матери растили своих детей, а большие дружные семьи вместе проводили вечера, пряли, занимались хозяйством, пекли пироги, и, проходя через все невзгоды и несчастья, поддерживали друг друга. Города – герои достойны и славы, и уважения, и почестей, но нельзя забывать и о простых поселениях, о том, что и там очень много людей, положивших жизни ради спасения следующих поколений.
…2010 год.
Исполняется 65 лет великой Победы. Жители всей России в очередной раз
9 мая приходят на кладбище, к могилам, где похоронены их близкие и родные. Вечный огонь символизирует вечную память, а свежие цветы - наше уважение к героям и простым жителям нашей Родины, которые смогли её отстоять! Каждый год в этот день все переносятся на много лет назад: ветераны вспоминают фронтовую жизнь, матери и дети оплакивают погибших, а подрастающие поколения с уважением смотрят на людей, переживших ужасы того времени.
Мы не были там, в этот 1941 или в тот 1945…мы можем только лишь догадываться, о том, что происходило в военные годы. Но воспоминания родственников и ветеранов невольно наводят на мысль….
Пусть будет проклята эта война!
Моя бабушка – Милия Ивановна.
Валерия Костромицына, 10 класс, «Основы журналистики» ЦДТ,
Педагог Эпанаев Игорь Владимирович, 217550, 234774, 89215449374.
Осень. Деревья забрызганы грязью. Небо затянуто серыми облаками, лишь изредка уже тускнеющие лучи солнца пробиваются через нагромождение туч. В одном из помещений медицинского корпуса доносятся звонкие голоса и смех. – Ах, Нинка, как же тебя забросило сюда? Такая молодая девчонка, а рвёшься в бой!- засмеялась одна и медсестёр. – Ничего вы не понимаете, девочки!- вздохнула она. – А ну-ка не грусти, смотри какая ты красавица! Офицеры только на тебя и заглядываются! - Язык у тебя без костей, Ира, говоришь, сама не зная о чём! Нина встала и подошла к окну. Она всматривалась в чернеющую даль. Воронки от снарядов напоминали о прошлых боях. Медицинский корпус, где работала Нина, находился на краю деревни Старый Юг, которая давно опустела.
|