Марина Балабина (г.Апатиты): Говорящий кот

 Проза  ziv  31.08.2012  0  89 reads

Новые рассказы призёра Второго открытого фестиваля поэзии.(Сборник.Итоги. Проза) можно приобрести в Арт-галерее на Архангельской, 17, ЧерМО (Советский 30а) и музеях Череповца.

ГОВОРЯЩИЙ КОТ

Улица, по которой шла Ари, была собственно и не улица, а горстка девятиэтажек, одиноко приютившихся среди высокого густого леса. Сам город располагался в полукилометре, а здесь жила, вот эта молодая так называемая улица - странная окраина. Стандартные дома, хоть и довольно новые, но внешне почти ничем не отличались от таких же в городе, зато разнился чрезвычайно витающий над этим местом дух. Здесь было ощущение заброшенности, но странное, иное, будто фантастическое. Ари привыкла видеть заброшенными и полузаброшенными лишь маленькие хуторки, деревни, где хатки-мазанки или домишки деревянные – естественное, низкое, все созданное из природы и в природу возвращающееся.

А здесь стояло нечто не природное, бетонное, сугубо городское и одновременно лишенное своего привычного городского окружения. Тишина и странное безлюдье безраздельно властвовали здесь. И это несмотря на то, что в домах жило немалое число людей. Но только, кроме утреннего и вечернего часов, когда все эти люди спешили на работу и с работы, все остальное время трудно было встретить здесь кого-нибудь.

Внутри дворов – блеск припаркованных машин, за всеми окнами росли цветы, ухоженные клумбы у подъездов – и пустота… Казалось, что все это жило само своей сокрытой жизнью, словно и не касалась их рука людская, словно и не для людей цвели цветы, а только для каких-то своих неведомых никому целей.

Серые шершавые стены домов позади тонули в зарослях травы, густой и сочной. Купырь, крапива, лютики росли у самых стен, а борщевик, с большими листьями сорняк, заглядывал своими крепкими макушками в зашторенные окна первых этажей. Сорняк могучий, в два-три метра высотою, с прямым стволом и как у лопухов, но глубоко изрезанными листьями. Нельзя сказать, что борщевик какой-то безобразный, отнюдь, но все же выглядит агрессором из-за своих размеров и быстроты распространения. Этот пришелец из далекого Кавказа, известный ныне почти по всей России, к тому же ядовит, и нет желания гулять под его гигантскими зонтами пахучих беловатеньких цветов.

А впрочем, в зарослях крапивы тоже не погуляешь, да и купырь непривлекателен для этого. Вот лютики – другое дело. Их нежные воздушные прикосновения приятны, радуют и руки, гладящие их, и взор, окидывающий их стройный стебель с чашечками желтых лепестков. Там, где их много, словно золотое облачко легло в траву и зыбко дышит, нежится под солнцем.
Но здесь их мало, и потому Ари с проложенных асфальтовых дорожек нисколько не хотелось отходить. Потому и шла она мимо домов, внимая их неясный дух заброшенной окраины, живого и вместе с тем будто забытого живыми мира.

«И в самом деле, в любом городе есть время, когда царит безлюдье, но такого чувства никогда не возникает. А здесь… того и гляди вспорхнет откуда-либо птеродактиль или появится за домом на тропинке жуткий леший…» - так думала Ари, равняясь с окном, в открытой форточке которого сидел огромный белый кот. Лохматый и зеленоглазый, с роскошным веером изогнутых усов, он с добродушным любопытством смотрел на приближающуюся Ари.

- Ага, привет! – сказала Ари столь славному коту, замедлив шаг.
А тот склонил лукаво набок голову и муркнул, не сводя своих огромных ясных глаз с Ари:
- Привет!

Ари невольно вздрогнула, остановилась.
«Так, вот и говорящий кот!» – мелькнула первой мысль. Потом Ари засомневалась: «Ну место хоть и странное – но все же это слишком!.. А может, показалось? Может, померещилось среди такой-то глухомани? Ну да, конечно, показалось!» – совсем успокоила она себя.

Вдруг голубь, махая шумно сизыми крыльями, слетел с карниза на скамейку, кот проводил его глазами и вновь воззрился на Ари. За первым голубем – второй, третий, и небольшая стайка грузных птиц, топчась вблизи скамейки, с каким-то требовательным ожиданием бесперебойно взглядывали на Ари. Она передернула плечами и, сдержанно, на всякий случай, улыбнувшись и кивнув коту, собралась было идти своей дорогой.

- Что, понравился? – услышала Ари вослед.
Она остановилась вновь и огляделась. Нигде не было ни души, в окне тоже никого не было видно, но голос, этакий приятный мягкий тенорок, звучал отчетливо и ясно.

- Не поняла… - начала было Ари, желая уточнить вопрос.
- Говорю, понравился, симпатичный? – весело повторил кот, зевая.
- А… Да… да, понравился, - поспешно ответила Ари и пошла скорее от этого хоть и симпатичного, но диковинного говорящего кота.

Вскоре Ари, конечно, догадалась, что говорил не кот, а кто-то из живущих в той квартире. В окне никого не было видно, но похоже, что этот кто-то стоял за не до конца отдернутою шторой. К тому же в этом месте окно отсвечивало бликами, а потому она и не заметила человека. А кот в момент вопросов то «муркал», то зевал – открывал свой рот, и создавалась иллюзия, что говорит именно он. По фразам же нельзя было понять, говорят о другом или о самом себе.

Ари стало весело. Она бодро шла мимо малинника, огороженного стареньким заваливающимся плетнем и по другую сторону которого росли ухоженные ряды цветущего картофеля – как жаль, что этот славный «говорящий» кот оказался совсем обычным, но эта городская глухомань и в самом деле сказочная.

 

ЗАПИСКИ ЗАПОЛЯРНОГО КРУГА

Лето на краю глобуса. Ари целый год ждала лето. Все долгие зимние месяцы среди ночи и морозов, а потом бесконечно длинной холодной весной. И все лето… Только оно не пришло.

Как свидания с дорогим человеком ждала летнего тепла, Ари, но оно закрутилось, запраздновалось в южных хмельных краях и совсем забыло о своих северных подопечных. Только несколько дней было относительно теплых, немногим более пятнадцати градусов, но холодный ветер отбирал и это тепло. Молодежь, конечно, разделась тогда, сразу все высыпали в шортах и маечках, но большинство людей, и Ари в том числе, куртки так и не сняли.

А еще все лето шел дождь. Каждый день, словно в тропиках, только не строго после обеда, а когда вздумается. Мог идти все утро, а к вечеру прояснивалось, могло с утра быть солнечно, но позже находили тучи с дождем, мог пройти сильным и кратким, а мог тянуться бесконечной моросью весь день. И сколько Ари не смотрела с надеждой прогноз погоды – там ежедневно были нарисован дождь.

Конечно, в этом тоже имелась своя особенная красота. Пышные травы и обилие цветов кругом, сочная зелень листвы, блеск мокрых крыш в вечернем золотом сиянии. А горы за окном все время были будто новые. То в башнях сизых облаков, то скрытые наполовину тучами, то вовсе погребенные под ними. А смотришь – клубы белые ползут у самого подножия. То горы синие в дожде, то пепельные в тусклой мороси, а то играют изумрудами под ясным солнцем или румянятся закатными цветами: малиновыми, рыжими, бардовыми.

А как цвели кривые яблоньки в саду академического городка! Навеки дикие, со скрученными тонкими стволами, они так долго не решались расцвести, недели две стояли с полными бутонами. Ари все дни намеренно туда ходила – когда же! – а они «молчали». Потом лишь, уже в конце июня, чудесным утром солнечного дня решились – распустили свои воздушные и нежные соцветия. Но вечером опять спустился дождь.

И запечалились они, понурились, потупили свои роскошные наряды, точно свернулись колокольца, усыпанные крупными, как чистый жемчуг, каплями. А из меловой глубины, из их уютной тайны сумеречных оснований выглядывали робко золотистые тычинки.

Продрогшие стояли мокрые купальницы, клонили низко огненные головы, невольно ежились, пережидая непогоду. Ни птиц не видно было в дождь, ни насекомых. Лишь водяные струи глухо пели в листьях и утопали в молодой густой траве.

Но чуть прояснилось, чуть посветлело – разошлись на время тучи – и снова все живое радуется. Выходят играться, кататься на велосипедах дети, вновь прыгают по всем лужайкам толстые дрозды, трясут своими длинными хвостами трясогузки.

Вот и сейчас одна такая, потряхивая деловито хвостиком, бежала впереди Ари. Она смешно и торопливо отбегала, потом смотрела, что Ари опять подходит, и вновь спешила по дорожке. Было неясно, что мешало отойти ей в сторонку или взлететь, только она упорно этого не делала, и таким образом добрались обе до большой дороги, где трясогузка и Ари смогли спокойно разминуться. Одна осталась добывать себе питание, другая шла на городской вокзал – рассчитывая хоть на миг, но прикоснуться к лету.

Так вышло, что Ари вокзал стал местом соприкосновения миров. Того, оставшегося где-то позади и нынешнего, ее северного мира. А потому она порой и приходила в это место, чтобы хотя б на странное мгновение, на тонких отголосках чувства, но ощутить тот прежний столь любимый и далекий южный мир.

Сегодня Ари пришла в то время, когда здесь ждали поезда. Пустой перрон, собака черная лохматая и небольшая группа человек с вещами. Ари присела на скамейку. Уже роняли первую осеннюю листву березы. Еще совсем немного, еще почти не видно в кронах желтизны, но выделяется прибитый ветром к тротуару четкий ряд из желтых завитков. Начало августа – начало осени – здесь так на севере. Совсем недавно только доцвела сирень – и сразу в листопад.

Вокзал стоит в пустынном месте между двумя частями города, с его перрона не видно даже никаких домов – лишь лес и горы. А горы вновь туманились в косматых черных тучах, летящих быстро вдоль, и неизменный ворон с трескучим криком чертил кругами пасмурное небо. Зачем он так всегда кричит, подумала Ари, что ищет он, что хочет или потерял? А может, ему просто нравится летать в вечернем воздухе, смотреть на землю с высоты и он «поет» от наполняющего счастья? Скорее даже так…

Вот вдалеке из-за зигзагом поворота и нагромождения столбов вдруг показался поезд. У Ари сердце дрогнуло – волшебный миг. Что в нем волшебного, Ари не понимала и сама. Но этот первый миг всегда был словно обещанием надежды. На что – неведомо, но будто приоткрылась дверь, туда, где исполняются мечты. И ощущенье детской защищенности – все будет непременно, непременно! хорошо.

А красный нос с горящими лучами-фарами, как звездами, бесшумно вырастал в размерах. Вот показались и вагоны. С вокзала на перрон неспешно вышли двое полицейских. Один, совсем еще мальчишка, так откровенно заразительно смеялся, общаясь с кем-то по телефону. Он сам не произнес ни слова, а все смеялся и смеялся, вплетая странно в благоговейную минуту для Ари свой беззаботный юный смех.

Вот поезд c грохотом скользнул мимо Ари, вагоны замелькали, сначала быстро, но потом все медленнее, медленнее, потом совсем остановились. И наступила вновь пустая, точно неземная, тишина. Те полицейские ушли в начало поезда, группа людей – туристы – садилась тоже там, а здесь никто не выходил и не входил в вагоны. Напротив Ари стоял девятый. Алая краска, слегка лишь тронутая рыжиной от труб на крыше и темные припыленные окна. Ни света в них не видно было, ни людей. Возможно, там все спали, а может, вагоны шли почти пустые, но от покойной тишины и от безлюдья весь поезд был похож на призрак.

Вечерний полумрак от низких туч, пустой перрон и спящие вагоны – поистине дверь в тот далекий позабытый мир.

Ари смотрела – вот эти красные вагоны еще недавно раскалялись южным солнцем и любовались теплым синим морем. Потом они, под перестук колес, катились сонными степями, где дули суховеи, а в черных стаях кружили неугомонные горластые грачи. Легко было представить, что к ним на станции Лихой, а может Россошь, бежали бойкие торговки, кто с молодой отваренной картошкой, кто с огурцами, кто с лукошками малины, абрикос или черешни. И знойный летний воздух в тени огромных тополей был полон их призывных криков…

Вагоны громыхали в такт, катясь все дальше, дальше, а над ними опускалась ночь в сиянье звезд, и где-то в травах звонко разливались южные цикады. Потом туманился серебряный рассвет, мелькали деревеньки, станы и пруды, и тихие заросшие речушки. Порой виднелась где-то лодка рыбака. Поля, дороги, станции, и вновь поля…

Воронеж, Липецк, Тула, Бологое… Все столь знакомое, почти родное. Когда-то это было для Ари неимоверно далеко. Теперь места, которые располагались ниже Питера, она воспринимала очень близкими к ее родной земле, и только север оставался где-то далеко, на самом краешке ее земного глобуса.

Чужой суровый край невольно стал ее второй землей, но сердце все еще мечтало о былом. Здесь край лесов и удивительных озер, здесь древние особенные горы, здесь снежная зима с таинственной полярной ночью, и бесконечный летний день – она грустила по зноем выжженным степям и с камышами пересохшим речкам…

Вновь поезд тронулся в свой путь. Едва заметно двинулись вагоны, потом как судорогой дернуло с железным лязгом, и быстрей, быстрей. Ари смотрела вслед… Легко струились клубы дыма за уходящим поездом и незаметно таяли в вечернем воздухе. А вскоре и он весь исчез за поворотом… Ари вздохнула: «Благодарю за весточку из лета…и доброго пути, вечный странник железных дорог…»

Уходить ей не хотелось, хоть и было холодно. Градусов десять всего. Ари поглубже засунула озябшие руки в карманы. Уехал поезд, счастливый ворон угомонился где-то на опоре, лохматый пес вернулся на вокзал. Возвращались с конца перрона и те двое полицейских. На спуске к вокзалу они остановились, подозрительно поглядывая на Ари, потоптались на месте и один из них, тот самый смешливый парень, направился к ней.

- А вы что здесь сидите? Ждете кого-то?
- Нет, не жду, - честно ответила Ари. Но разве может он понять, что она здесь делает. Разве можно это объяснить. – Или да… жду…
- Кого же вы ждете – поезд уже ушел, - улыбнулся парень. Хрупкого телосложения, белокурый, с тонкими чертами лица он мало походил на полицейского. Скорей на лубочного ангела с картинки. Правда, на чересчур живого и очень радостного ангела. Да еще в форме.

- Я лето здесь жду – улыбнулась и Ари.
- Лето в этом году отменили, - звонко засмеялся парень, поправляя свою совсем не ангельскую форменную шапчонку. – За летом нужно на юг ехать. Здесь его не дождаться.
- Конечно, - сказала Ари, вставая. – Вы правы. Тогда я, наверное, пойду…
- А зачем вам лето? – спросил вдогонку «ангел». – Жара и пыль. Здесь и без лета очень даже замечательно!
- Вы правы, - повторила Ари, остановившись. – Здесь в самом деле – очень замечательно.

Внезапно посветлели горы, прояснившись от клубов туч, как будто вечер сменился нарастающим рассветом – зарозовело нежными цветами небо, и Ари, вдруг тоже отчего-то посветлевшая, уже в ином настрое направилась домой.

Ведь это правда, здесь такой прекрасный край. Зачем же жить, чего-то постоянно ожидая, когда так просто – просто жить. А лето… Ну зачем ей лето… К тому ж она его уже чуть-чуть коснулась…

Если Вам понравилось творчество автора, можете его оценить.
Рейтинг 0/5
Рейтинг: 0/5 (0 голосов)
Print article